У онкобольного блогера родился сын. Знаменитый блогер кирилл меньшиков борется за жизнь блогер кирилл меньшиков больной раком

* * *

Посвящаю книгу всему миру, чтобы никому не было обидно

Вместо предисловия

Всем привет, меня зовут Кирилл, мне 20 лет. Немного расскажу о себе как о человеке, своих целях, о самом проекте и планах на будущее. Родился во Владимире, в обычной семье, обычным парнем. За последние несколько лет в моей жизни произошло много неприятных моментов. Один из них стал переломным, тот самый момент, в котором я узнал свой диагноз и понял, что тяжело болен. Этот момент заставил меня о многом думать: о жизни, о том, что в ней произошло, о том, что в ней может произойти. Собственно эти раздумья и привели меня к одной идее, цели, мечте. Поговорить обо мне подробно мы всегда успеем. Сейчас я хочу познакомить вас со своим проектом.

Цель: показать, на что способен человек, несмотря на жизненные трудности, показать, что при желании человек может справиться с любой проблемой, какой трудной бы она ни была.

Находясь на лечении, я наблюдал за людьми в больнице. Почти все жалуются на несправедливость судьбы, подсчитывают остаток дней, на боль, на безысходность ситуации. Собственно я хочу показать на своем примере, что не стоит уделять подобным вещам столько внимания, нервов, переживаний, что не стоит опускать руки и стоит попытаться помочь еще и другим назло всему.

В данный момент я уже собрал небольшую команду. Замечательные люди, которые поддержали мою идею и готовы ее реализовывать.

Что же я собрался делать?!

Я и моя команда собрались отправиться в места, где требуется наша помощь.

У нас не будет границ в выборе места. Каждый раз может быть любая точка мира. Когда все будет готово к отправке, мы просто откроем карту и тыкнем пальцем. Далее будем смотреть, что требуется в этом месте.

Первая вылазка планируется на территории нашей необъятной Родины.

По каким причинам?!

Во-первых, мне надо добить свои курсы химии и лучевой терапии, которые ограничивают меня в действиях.

Во-вторых, за время оставшегося лечения привести себя в хорошую физическую форму, ибо болезнь забрала у меня достаточно много веса.

И в-третьих, за это же время окончательно все до конца продумать.

Многие спрашивают, не будет ли все это во вред моему здоровью?

Все мы когда-нибудь умрем, ибо жизнь не вечна. Что я точно знаю, так это то, что умру я не от этой болезни, а все остальное приложится.

О сборе денег на лечение

Ничем меня это не удивило и не задело. Но спустя какое-то время, рак дал осложнения, к которым я никак готов не был. Лежал я себе дома и пил молочный коктейль, как вдруг начал поперхиваться и кашлять с каждым глоточком. «Аллергия», – подумал я. А на следующий день как раз начинался очередной курс химиотерапии. Позже я понял, что, даже глотая слюни, я поперхиваюсь и кашляю. Я полностью перестал есть и пить, плюс химия давала свои эффекты. Было очень тяжело, спустя несколько дней меня начали обследовать хорошенько. И на одной из диагностик выявили, что у меня свищ, дыра между трахеей и пищеводом. Сначала я подумал, что это очередная ерунда, которая вскоре пройдет. Но не тут-то было, сказали, что нужна операция, чтобы питаться, нужно было дренировать в живот трубку, куда пища бы поступала с помощью шприца. Меня это тоже не удивило и не заставило дрогнуть, подумал, что очередная трудность, которую я переживу. Но когда мне сказали, что это навсегда, я потерял разум, ведь для меня самое ценное в жизни – это есть, а вернее жрать все и везде. Еда для меня нечто святое. А тут мне сообщают, что я никогда не смогу сам есть и пить, и даже слюни всю жизнь придется схаркивать. В этот момент я понял, что мне нужно искать место, где мне скажут, что это неправда и выход есть. Спустя какое-то время, поиски разных клиник в разных странах в Интернете, я понял, что это микрохирургия, которая в нашей стране мало прогрессивна. Проконсультировавшись, я выяснил, что мне предстоит долгое и тяжелое лечение, которое стоит много денег, а именно ни один и ни два миллиона рублей, а гораздо больше. В панике, долго думая, я решил обратиться к своим подписчикам в видеобращении со своим недугом о помощи. Я не знал, что, как и где. Все, что я знал, что это чрезвычайно дорого. В итоге я открыл сборы, в которых активно приняли участие подписчики, они создали листовки и прочее, и сували их везде, где только можно. Тут-то я и осознал, какую ошибку допустил. Я никогда не думал, что в мире существуют такие злобные люди, которых я бы на месте застрелил. Как меня только не называли потом: и мошенником, и маменьким сынком, который побирается, и прочее. Уверяли, что все это ерунда, которая спокойно лечится даже дома. Все ведь у нас великими врачами стали и все знают. Про трубку в моем животе вообще говорили, что это мочевой катетер, и я очень активно всех обманываю. Спустя примерно месяц я прекратил сборы. Лучше уж сдохнуть, чем видеть такое от людей, подумал я. Несмотря на это, они продолжили добиваться того, чтобы настроить всех против меня, показав какое я ничтожество и прочее. Вскоре они добились того, что мою публичную страницу заблокировали за «Подозрительные сборы». Это был предел того, что могли выдержать мои нервы. Ведь я, грубо говоря, потерял все плоды своего труда, который делал на протяжении года. Будто оторвали частичку меня. Люди просто напросто забыли, что у меня не какая-то группа сборов, а проект, публичная страница с важной информацией. Но никто не слушал, в итоге я создал новую. А вернее не я, а одна из подписчиц. Так как я был не в состоянии по здоровью даже сидеть в Интернете, все делали за меня. Со временем привели новую группу в порядок, но через какое-то время, подписчица, создавшая группу просто напросто перешла на сторону людей, которые меня клеветали, как могли. Она удалила всю информацию в группе и написала один единственный пост о том, какой я плохой и мошенник. На этот раз я уже отнесся на «пофиг», мне уже было все равно, так как я уже 100500 раз пожалел о том, что начинал какие-то сборы и прочее. Со временем, подписчики по голосованиям предложили мне клинику в России, со своими отзывами и так далее. Не долго думая, я решил довериться матушке России и лечиться здесь, а не заграницей. Провел я там аж полгода, не выписываясь. И все это время на меня клеветали по-прежнему как могли. Какие гадости я только не читал, из-за которых хотелось просто покончить с собой. В итоге я взял себя в руки и просто грубо посылал таких людей, что естественно накаляло обстановку, но я поступал так, как считал нужным. За полгода я пережил несколько разных операций, трубки, наверное, из меня торчали уже везде, где только можно. Похоронить меня пытались уже раза три, говорили, что могут только удалить пищевод и разобщить тем самым просвет. А это значит, что я никогда не смог бы разговаривать, и по-прежнему питался бы через трубочку. Но зато я бы выжил. Самое ужасное, что было, – это две недели в реанимации. Я бы никому и никогда такого бы не пожелал. Ты просто лежишь в четырех стенах полностью без одежды присоединенный к аппаратам разным и смотришь в потолок. Это было невыносимо, я уже несколько раз был готов просто встать, оторвать все трубки и приборы, которые ко мне присоединили, и уйти в свое отделение сам. День за днем мне говорили, что, возможно, завтра переведут в отделение, но каждый раз случалось что-то плохое, из-за чего я не выжил бы в отделении. Поэтому лежал в реанимации все время. Одно дело, когда ты спишь все это время, другое – когда ты не можешь спать из-за разных осложнений и 24 часа просто с открытыми глазами смотришь в потолок. Нельзя даже на бок повернуться. Со временем настал тот час, когда провели самую главную операцию и отсекли мне шесть колец трахеи, соединив концы друг с другом. Шансов было мало, но я выжил, и не просто выжил, а теперь я без единых трубок, сам ем и пью. Это было как во сне. Когда я наконец-то приехал домой, я незамедлительно возобновил свои поездки и отправился в Казань. Но тут снова началось, клевета и прочее. «Кирилл выписался и начал развлекаться и отдыхать, а говорил, что будет ездить к деткам в детдома и центры онкологии». Это было возмутительно, так писали, потому что я не писал о том, что делаю в Казани. В итоге, я просто сфотографировался на фоне детской онкогематологии с «Факом» в камеру и отправил этим «доброжелателям» со словами, что я не обязан отчитываться о каждом, кого глажу по головке. Я это делаю не для показухи, я писал, снимал и выкладывал достаточно, чтобы видеть, что я делаю. Если бы я писал и выкладывал о каждом своем «добром» поступке, это было бы еще смешнее, чем читать о том, что я мошенник, хам и вор. И еще всякие разные гадости. Несмотря на все свои разочарования в этом мире, я продолжаю делать то, что делаю. Продолжаю общаться с людьми, которые хотят моего совета или просто разговора. Делал, делаю и буду делать. На зло всем гадам, которым я не угодил чем-то.

Часть первая. До диагноза

Воспоминания о владимирском детстве

Все детство я провел во Владимире, и у меня осталось немало хороших, светлых воспоминаний. Почему-то часто вспоминаю первый раз, когда я вышел на улицу с родителями, я тогда еще совсем маленьким был. Познакомился со своим первым другом, я помню, он меня пригласил на арбуз, потом еще один был, его уже я к себе пригласил, и потом еще некоторое время путал их. Мал еще был. Детство шло, у нас была своя дворовая компания, где, как-то так получилось, я был душой, заводилой: куда я – туда и все, за мной. Так было всегда. Конечно, мы массу времени проводили на свежем воздухе, прыгали по гаражам, бегали по гостям, и не было еще никаких планшетов и видеоигр – самое настоящее детство.

Почти нигде за пределами родного города я не бывал, только однажды съездил с отцом в Москву в командировку на служебном автобусе. Я еще в садике тогда был, но запомнил эту поездку очень хорошо. Да и из садика отец иногда забирал меня на служебном транспорте, на этом огромном грузовике. Сажал меня к себе на колени, давал водить даже.

Папа у меня часто бывал в отъезде. Почти вся семья ведь пошла по военной линии, вот и он то и дело отправлялся на службу по контракту. Был в Чечне, в других зонах боевых действий. Где-то нужно было охранять какие-то объекты, где-то участвовать в операциях. Все это длилось до тех пор, пока не были убиты два самых близких его товарища, с которыми он всегда шагал рука об руку. Он приехал, а ведь у нас всегда был праздник, когда он возвращался, мы всегда отправлялись куда-нибудь посидеть все вместе, а на сей раз все было совсем не так, и все были в слезах. В общем, после этого он и оставил контрактную службу, мама убедила его в этом, ну а в дальнейшем я не особенно об этом расспрашивал.

В семье я был единственным ребенком, но очень дружил с двоюродным братом и провел с ним все детство. Мы с ним были настолько близки, что, например, если я болел и меня нужно было уговорить принять лекарство, то мне дробили таблетку в ложке с сахаром, а потом уговаривали, мол, сейчас выпьешь, а потом поедем в гости к брату. После этого я, как правило, соглашался.

* * *

В детстве много у нас было выдумок забавных. Мы вечно собирались дружной толпой, а потом придумывали, чем займемся. Я частенько всех агитировал на всякие шалости. Нам, помню, было лет по двенадцать, а были еще у нас дворовые пацаны лет пятнадцати-шестнадцати. Мы их боялись, а они нас шугали. Эти парни у какого-то деда прикупили старый «Запорожец» рублей за пятьсот, и все в нем ковырялись и сидели, это была их машина. Все делали в ней что-то.

А мы всегда пытались им насолить. Как-то раз гуляем мы по двору, и тут я вижу этот самый «Запорожец», а он пустой, и никого нет около него. Я и говорю своим товарищам по дворовым играм: а давайте мы посидим немного в этом автомобиле? Недолго думая, они согласились. И вот, мы сидим в машине, видим, там откуда-то из-под приборной панели провода торчат. И тут я предлагаю подсоединить проводки по очереди, совсем как в фильмах показывают. Мы давай заниматься этим по очереди.

Когда очередь вновь дошла до меня, я решил попробовать эту манипуляцию несколько раз. И вдруг машина завелась и покатилась! Ох и перепугались мы! Паника, слезы, выскочили, бросились врассыпную, убежали далеко-далеко. Каких только картин не рисовала нам фантазия! Машина врезалась в дом, дом снесло, машина вдребезги… Через полчаса все-таки решили вернуться. Смотрим – машина так и стоит, только чуть-чуть сдвинулась, и никакой катастрофы, в общем, не наблюдается. А тут и ребята эти подоспели, хозяева машины. Закончили чаепитие у кого-то из них дома, спускаются во двор, а тут «Запорожец» не на месте стоит, сдвинулся немного вперед, да еще и мы около него крутимся, а машина-то открыта. Мы снова в панику и в слезы: ох и достанется же нам сейчас. В общем, мы кинулись в магазинчик, что был неподалеку, все-таки там взрослые работают, и явно же нас не тронут при них. Продавщицы нас и спасли от погони: когда разъяренные старшие прибежали за нами, сказали им: «Да это же дети, отстаньте вы от них!» – «Эти дети «Запорожец» только что угнали!» – возмущались те в ответ. Вот такая репутация у меня была.

Потом они нам отомстили, кстати. Подкараулили нас как-то во дворе и облили водой, было обидно. С тех пор прошло месяца два, машину эту они перегнали поближе к моему дому, и, спускаясь однажды во двор, мы снова увидели хорошо знакомый нам «Запорожец». На сей раз он был предусмотрительно заперт, но мы все-таки влезли туда через маленькое треугольное боковое окошко – все-таки, нам всем было примерно двенадцать лет, и наши тогдашние габариты еще позволяли нам это. Сидим в машине, веселимся, вещи там были разные интересные, например, переносные колоночки на проводах, приборная панель опять же, а хозяева машины снова где-то пили чай.

Мы сидим-сидим, смотрим-смотрим, а они вдруг выходят из подъезда и видят, что мы сидим в их машине. Неслыханная наглость! Возмущению их не было предела, мы кое-как вылезли через это крошечное окошко из машины, скорее мчимся в мой подъезд, закрываем за собой дверь. Спрятались на втором этаже за какими-то ящиками, сидим там тихонько, сначала не издавали ни звука, а потом начали потешаться, что-то выкрикивать: «Эй, где вы, мы здесь!»

Через полчаса на этаже кто-то появился. Прибежал почти туда, где мы сидели, ходил не меньше минуты, а то и больше, потом вышел, спустился, закрыл дверь. Мы перепугались так, что еще час сидели тихо. Так нас и не поймали за это!

Много было веселых историй в детстве во дворе. А пацаны те, хозяева «Запорожца»… Один вот, например, за убийство сидит, будучи пьяным, пырнул друга ножом за то, что тот денег ему одолжить отказался, а остальные – кто куда, кто живет, кто уехал давно из города.

* * *

О школьных годах вспоминаю не очень много. Класс у нас был, мягко говоря… нет, не то чтобы дегенераты, конечно, но относились мы друг к другу так себе. Все клички друг другу давали. У меня, например, была кличка «мешок». Ну, от фамилии Меньшиков, по всей видимости. И более сплоченным коллективом, то есть тем, что называется «класс», мы стали уже под конец обучения, когда пришла пора прощаться.

За всю свою школьную жизнь я ни разу не прогуливал уроков, хотя и не было каких-то конкретных предметов, к которым я питал бы жгучий интерес. Но пропускать занятия все равно не хотелось. Правда, прогульщиков в моем классе и без меня хватало. Несмотря на нормальную посещаемость, учился я не то чтобы очень прилежно. Как-то, помню, была одна четверть, за которую у меня были тройки по всем предметам, и лишь по физкультуре стояла четверка.

В общем, школу я любил не особенно, но это никак не отражалось на моем интересе к некоторым предметам. Например, к истории, причем были отдельные темы, которые я изучал особенно глубоко. Например, было интересно изучить историю моей фамилии, она очень старинная, и я знаю ее назубок, и оценки за такие темы у меня всегда были хорошие. Думаю, это знакомо многим: когда есть интерес, все получается очень хорошо. Важен стимул.

Армейские будни

Я всегда хотел идти по военной линии. У нас в семье это потомственная профессия: папа – пограничник, дед – подполковник ФСБ. Военное дело всегда увлекало меня. После девятого класса я решил получить среднее образование, потом идти в армию, а уже после поступить в институт. Словом, я оказался в одном из владимирских колледжей на техническом факультете. Там я проучился три курса, после чего все-таки оказался в армии.

Мне исполнилось восемнадцать, призыв уже заканчивался, но, видимо, в военкомате был недобор, а потому к потенциальным призывникам, которые уже достигли совершеннолетия, просто приезжали домой, без разницы, учатся они или нет. Позвонили и в мою дверь: мол, надо срочно подписать какие-то бумаги, чтобы потом без проблем попасть на медкомиссию, пятое, десятое… В общем, подписал я одну бумагу, другую. Смотрю, а на меня уже форму примеряют. Думаю: да, что-то не то. Позвонил отцу, рассказал, а он мне: «Ты что подписывал-то?!» Я отвечаю: «Ну, военник, еще кое-что». «Ну, поздравляю, – говорит, – теперь ты служишь».

Казалось того, что все наперекосяк. Мы ведь с двоюродным братом собирались после колледжа вместе в армию идти, в одну часть хотели попасть, в одну роту, а тут… Про все совместные планы пришлось забыть. Брат пошел служить уже тогда, когда я вернулся. Ну а меня направили в Нижний Новгород. Там, в армии, и начались первые проблемы со здоровьем. Держалась постоянная температура – не очень высокая, 37–37,2. Но там с этим строго: три раза в день термометрия, а если что – лазарет. А в армии не любят больных, ведь как это – другие работают, а ты лежишь в больничке, лечишься?

Это уже потом мне сказали, что, раз еще там у меня появились эти симптомы, значит, уже тогда онкология у меня была. Но я не придавал этому значения и выкручивался, как мог. Да и кто в армии будет думать об онкологии? Там совсем другим болели. Пневмонией, например, были даже случаи, что ребята умирали от этого. Правда, воспаление легких у многих было: все же условия не самые легкие, особенно когда зима на дворе. За нашим здоровьем вроде как следили, но постольку-поскольку. Например, ставили в помещениях тарелки с нарезанным луком, чтобы микробов убивать. В столовых мы ели чеснок. Но лазарета старались избегать: если ты лежишь там, ты вроде как плохой.

На носу была присяга, родные обещали приехать ко мне, а у меня на градуснике почти сорок. Все-таки за три дня сбил температуру, выписали меня, а потом я старался не замечать общее недомогание и повышенную температуру.

Телеметрия, как я уже говорил, была трижды в день, и рано или поздно я попадался со своей повышенной температурой, как я ни старался ее спрятать. А болезнь началась у меня сразу же, как я оказался в армии. Вообще, надо заметить, в первый месяц у многих в нашей роте скакала температура – тридцать восемь, тридцать девять, до сорока даже. Нам объясняли, что это все из-за смены обстановки, из-за нагрузок. Естественно, зима была адовая, а на нас всегда была куча одежды. Вообразите: две пижамы, потом штаны с рубашкой, потом ватник или куртка – целый комплект одежды. В зависимости от погоды, комплекты менялись: «единичка», «двойка», «тройка», «четверка» и «пятерка». Это армейские такие словечки. Допустим, нам говорят: рота собирается по «пятерке» на линейке, и все понимают, как именно нужно одеться. А если что-то не так, если кто-то провинился, то наказывают ведь всю роту, вот ты и стоишь, весь одетый, и полчаса, и час, а потом, пропотевшего, выгоняют тебя на мороз. Немудрено, что многих лихорадило от таких перепадов температуры.

Однажды, помню, я продержался с температурой под 40 целый день, прятал как мог. Все-таки коллектив сплоченный был, не любил я отправляться в лазарет, отлынивать. Первый месяц, правда, ничем толковым мы не занимались, только ели да снег чистили, это уже потом, когда я в роту попал, мы начали работать по полной программе, и было нелегко, тем паче, в моей части увольнительных не было практически. Только один раз, сразу после присяги, отпустили нас на сутки, помню. Рота наша была показная, элитная, если можно так выразиться. Если какие проверки грядут – все к нам. Еще одна была похожая рота у нас, снайперская, говорят, что там все также было жестко, но я не знаю, какие именно законы у них там царили.

Можно с разных сторон посмотреть: может, мне повезло, что такие условия были, а может, и не повезло. Да ведь и служить-то полноценно почти не получалось из-за температуры. Да, не такой была служба, которую я себе представлял.

Кстати, брат мой, с которым мы так хотели служить вместе, но не срослось, мог бывать в увольнительных каждые два месяца. В каждой части свои порядки, у нас вот такой халявы не было.

Никаких телефонов новобранцам не разрешается, все забирают сразу же. Выдают только по воскресеньям на пару часиков. Встречи с родственниками длятся не дольше: разве только на контрольно-пропускном пункте посидеть, поболтать. Все было строго, никаких увольнительных. Как-то кое у кого получалось прятать телефоны. Я по своей глупости подумал: раз прячут трубки, значит, можно, наверное, спрятать и планшет! Так что, когда ко мне приехали в первый раз на встречу родители, я попросил их привезти мне этот гаджет.

Что же я собрался делать?!

Я и моя команда собрались отправиться в места, где требуется наша помощь.

Первая вылазка планируется на территории нашей необъятной Родины.

По каким причинам?!

Во-первых, мне надо добить свои курсы химии и лучевой терапии, которые ограничивают меня в действиях.

И в-третьих, за это же время окончательно все до конца продумать.

Многие спрашивают, не будет ли все это во вред моему здоровью?

О сборе денег на лечение

Меня никогда не волновал мой диагноз, и ничем не мешал, несмотря на все невыносимые процедуры, которые я проходил для лечения. Когда я достиг ремиссии, а через полгода начался рецидив, я просто улыбнулся и посмеялся. Ничем меня это не удивило и не задело. Но спустя какое-то время, рак дал осложнения, к которым я никак готов не был. Лежал я себе дома и пил молочный коктейль, как вдруг начал поперхиваться и кашлять с каждым глоточком. «Аллергия», – подумал я. А на следующий день как раз начинался очередной курс химиотерапии. Позже я понял, что, даже глотая слюни, я поперхиваюсь и кашляю. Я полностью перестал есть и пить, плюс химия давала свои эффекты. Было очень тяжело, спустя несколько дней меня начали обследовать хорошенько. И на одной из диагностик выявили, что у меня свищ, дыра между трахеей и пищеводом. Сначала я подумал, что это очередная ерунда, которая вскоре пройдет. Но не тут-то было, сказали, что нужна операция, чтобы питаться, нужно было дренировать в живот трубку, куда пища бы поступала с помощью шприца. Меня это тоже не удивило и не заставило дрогнуть, подумал, что очередная трудность, которую я переживу. Но когда мне сказали, что это навсегда, я потерял разум, ведь для меня самое ценное в жизни – это есть, а вернее жрать все и везде. Еда для меня нечто святое. А тут мне сообщают, что я никогда не смогу сам есть и пить, и даже слюни всю жизнь придется схаркивать. В этот момент я понял, что мне нужно искать место, где мне скажут, что это неправда и выход есть. Спустя какое-то время, поиски разных клиник в разных странах в Интернете, я понял, что это микрохирургия, которая в нашей стране мало прогрессивна. Проконсультировавшись, я выяснил, что мне предстоит долгое и тяжелое лечение, которое стоит много денег, а именно ни один и ни два миллиона рублей, а гораздо больше. В панике, долго думая, я решил обратиться к своим подписчикам в видеобращении со своим недугом о помощи. Я не знал, что, как и где. Все, что я знал, что это чрезвычайно дорого. В итоге я открыл сборы, в которых активно приняли участие подписчики, они создали листовки и прочее, и сували их везде, где только можно. Тут-то я и осознал, какую ошибку допустил. Я никогда не думал, что в мире существуют такие злобные люди, которых я бы на месте застрелил. Как меня только не называли потом: и мошенником, и маменьким сынком, который побирается, и прочее. Уверяли, что все это ерунда, которая спокойно лечится даже дома. Все ведь у нас великими врачами стали и все знают. Про трубку в моем животе вообще говорили, что это мочевой катетер, и я очень активно всех обманываю. Спустя примерно месяц я прекратил сборы. Лучше уж сдохнуть, чем видеть такое от людей, подумал я. Несмотря на это, они продолжили добиваться того, чтобы настроить всех против меня, показав какое я ничтожество и прочее. Вскоре они добились того, что мою публичную страницу заблокировали за «Подозрительные сборы». Это был предел того, что могли выдержать мои нервы. Ведь я, грубо говоря, потерял все плоды своего труда, который делал на протяжении года. Будто оторвали частичку меня. Люди просто напросто забыли, что у меня не какая-то группа сборов, а проект, публичная страница с важной информацией. Но никто не слушал, в итоге я создал новую. А вернее не я, а одна из подписчиц. Так как я был не в состоянии по здоровью даже сидеть в Интернете, все делали за меня. Со временем привели новую группу в порядок, но через какое-то время, подписчица, создавшая группу просто напросто перешла на сторону людей, которые меня клеветали, как могли. Она удалила всю информацию в группе и написала один единственный пост о том, какой я плохой и мошенник. На этот раз я уже отнесся на «пофиг», мне уже было все равно, так как я уже 100500 раз пожалел о том, что начинал какие-то сборы и прочее. Со временем, подписчики по голосованиям предложили мне клинику в России, со своими отзывами и так далее. Не долго думая, я решил довериться матушке России и лечиться здесь, а не заграницей. Провел я там аж полгода, не выписываясь. И все это время на меня клеветали по-прежнему как могли. Какие гадости я только не читал, из-за которых хотелось просто покончить с собой. В итоге я взял себя в руки и просто грубо посылал таких людей, что естественно накаляло обстановку, но я поступал так, как считал нужным. За полгода я пережил несколько разных операций, трубки, наверное, из меня торчали уже везде, где только можно. Похоронить меня пытались уже раза три, говорили, что могут только удалить пищевод и разобщить тем самым просвет. А это значит, что я никогда не смог бы разговаривать, и по-прежнему питался бы через трубочку. Но зато я бы выжил. Самое ужасное, что было, – это две недели в реанимации. Я бы никому и никогда такого бы не пожелал. Ты просто лежишь в четырех стенах полностью без одежды присоединенный к аппаратам разным и смотришь в потолок. Это было невыносимо, я уже несколько раз был готов просто встать, оторвать все трубки и приборы, которые ко мне присоединили, и уйти в свое отделение сам. День за днем мне говорили, что, возможно, завтра переведут в отделение, но каждый раз случалось что-то плохое, из-за чего я не выжил бы в отделении. Поэтому лежал в реанимации все время. Одно дело, когда ты спишь все это время, другое – когда ты не можешь спать из-за разных осложнений и 24 часа просто с открытыми глазами смотришь в потолок. Нельзя даже на бок повернуться. Со временем настал тот час, когда провели самую главную операцию и отсекли мне шесть колец трахеи, соединив концы друг с другом. Шансов было мало, но я выжил, и не просто выжил, а теперь я без единых трубок, сам ем и пью. Это было как во сне. Когда я наконец-то приехал домой, я незамедлительно возобновил свои поездки и отправился в Казань. Но тут снова началось, клевета и прочее. «Кирилл выписался и начал развлекаться и отдыхать, а говорил, что будет ездить к деткам в детдома и центры онкологии». Это было возмутительно, так писали, потому что я не писал о том, что делаю в Казани. В итоге, я просто сфотографировался на фоне детской онкогематологии с «Факом» в камеру и отправил этим «доброжелателям» со словами, что я не обязан отчитываться о каждом, кого глажу по головке. Я это делаю не для показухи, я писал, снимал и выкладывал достаточно, чтобы видеть, что я делаю. Если бы я писал и выкладывал о каждом своем «добром» поступке, это было бы еще смешнее, чем читать о том, что я мошенник, хам и вор. И еще всякие разные гадости. Несмотря на все свои разочарования в этом мире, я продолжаю делать то, что делаю. Продолжаю общаться с людьми, которые хотят моего совета или просто разговора. Делал, делаю и буду делать. На зло всем гадам, которым я не угодил чем-то.

«Настоящий мужчина идет к врачу только тогда, когда копье в спине начинает мешать спать» - написано у Кирилла Меньшикова в его статусе во «ВКонтакте». 20-летний владимирец к пожирающей его болезни Ходжкина относится с юмором. Парень уверен – если воспринимать рак как простуду, то и последствия от него будут минимальные.

В общем, когда Кириллу поставили страшный диагноз, в уныние он не впал. Напротив – цель обрел. Владимирец собрался пуститься в кругосветку, но не развлечения для, а помощи больным раком деткам ради. Более подробно мы рассказывали об этом .

За последний год в перерывах между курсами химиотерапии Кирилл успел побывать в Уфе, Тольятти, Сибае, Казани и Питере. Свой проект владимирец назвал просто: «Смогу».

«Цель: показать, на что способен человек несмотря на жизненные трудности. Показать, что при желании человек может справиться с любой проблемой, какой трудной бы она ни была. Находясь на лечении, я наблюдал за людьми в больнице. Почти все жалуются на несправедливость судьбы, на боль, на безысходность ситуации, подсчитывают остаток дней. Я хочу показать на своем примере, что не стоит уделять подобным вещам столько внимания, нервов, переживаний, что не стоит опускать руки», - пишет в своей группе Кирилл.

Кирилл поддерживает сотни больных ребят. К нему за советом обращаются тысячи людей из разных регионов страны. Его телефон разрывается от звонков, а после дня молчания в интернете в его соцсетевых аккаунтах накапливается по 5 тысяч сообщений. Он даже готов приехать в чужой город ради малознакомого человека, чтобы не дать ему шагнуть с крыши.

Активность владимирца заметили на столичном уровне – Кирилла пригласили на передачу «Пусть говорят », а одно из крупнейших российских издательств собирается выпустить о парне книгу.

«Почти в каждом городе России меня ждут в гости, готовы даже за мной сами приехать, пускают к себе в дом, а ведь я совершенно чужой человек, и на это мне отвечают просто, что сами не понимают как так, никогда бы не пустили так легко кого - то постороннего. Просто в ответ всегда одни и те же слова – «Будто всегда знакомы были». Это похоже на что-то волшебное, скажу я вам. Раз за разом, от чужих людей слышать эти слова!» - пишет волонтер.

Для себя же, несмотря на сложность ситуации, Кирилл помощи никогда особо не просил. Однако в январе состояние парня сильно ухудшилось, из-за чего ему пришлось на время остановить свою волонтерскую деятельность.

- Я начал давиться от еды и воды. У меня обнаружили дырку в горле и через 4 дня сделали мне внеплановую операцию. Вставили трубку в желудок, и две недели я лежал, ничего не ел. Капельницы меня кормили, - рассказывает Кирилл. – Сейчас мне нужны большие деньги, чтобы ехать в Израиль на химию. Потом мне должны провести трансплантацию костного мозга и, наконец, заделать дырку в горле.

Только на обследование парню потребуется 2 миллиона рублей. А общая стоимость всех процедур, по прогнозам врачей, составит порядка 16 миллионов. Пока владимирцу удалось найти только 200 тысяч, а лететь в Израиль нужно как можно скорее.

Кошелек Qiwi: 89307499982
Кошелек Яндекс: 410013338361142
Карта Сбербанк: 4276 1000 1241 0236
Номер счета: 40817 810 3 10000054165

Если собрать нужную сумму каким-то чудом удастся, Кирилл после прохождения всех необходимых процедур планирует продолжить свою общественную деятельность. И как знать, быть может, его мечта поработать волонтером в алтайском лагере для детей с различными заболеваниями и тибетском храме «Тигр» когда-нибудь станет реальностью.

Кирилл, столкнувшийся с онкозаболеванием в совсем юном возрасте (чуть за двадцать), с улыбкой рассказывал обо всех своих больничных злоключениях, о том, как создал видеоблог в поддержку людей, в чьей жизни возникли трудные обстоятельства, и о том, как он помогает детям из детских домов. Его позиция показалась мне убедительной и заслуживающей уважения. Однако спустя пару месяцев после этого я увидела его по телевизору бледного, худого, лысого от химиотерапии. Он говорил, что произошел рецидив заболевания и что его состояние с каждым днем ухудшается...

Сегодня имя Кирилла Меньшикова снова мелькает в прессе и на телевидении. Он делится со всеми историей своего выздоровления и продолжает настаивать на том, что рака нет.

16 миллионов за операцию

Когда примерно полгода назад я увидела тебя в «Прямом эфире», то не сразу узнала. Ты был больше похож на инопланетянина, чем на молодого мужчину. Чем было вызвано такое стремительное ухудшение состояния твоего здоровья?

Был очень сильный рецидив. Первый курс «химии» поспособствовал распаду опухоли, и все ее содержимое «взорвалось» и пошло гулять по организму. Кроме того, образовалась «дырка», соединяющая трахею и пищевод.

- И ты понял, что рак есть?

Нет, я был непоколебим в своих убеждениях, но честно могу сказать, что испугался и даже запаниковал. Врачи сказали мне, что эта хрень останется навсегда. А я люблю покушать, и перспектива не есть, не пить и сплевывать слюни в стаканчик до конца своих дней совсем мне не улыбалась. Я стал суетиться — узнавал, что со всем этим можно сделать. Все врачи говорили в один голос, что в России мне не помогут. Они пожимали плечами: «Может быть, где-то там... У нас микрохирургия не идет». Я стал обращаться к своим подписчикам. И они нашли врача в Израиле, который согласился прооперировать меня. Все хорошо, только стоимость такой операции составляла 16 миллионов рублей. Сама понимаешь, что это — нереально большая сумма.

«Просто я борюсь»

- Получается какой-то замкнутый круг.

Абсолютно. Без операции я не мог делать «химию», а без «химии» часики тикали, и моя жизнь... ну, ты понимаешь. Ситуация была более чем серьезная. Мое тогдашнее состояние не описать словами. Из-за «дырки» в желудок попадал лишний воздух, поэтому при малейшем неправильном движении все содержимое желудка выходило наружу. Во время рвоты, которая была фактически постоянной, часть пищи попадала в легкое. От этого возникла аспирационная пневмония, при которой противопоказаны операции — снова замкнутый круг.

- Ты объявил сбор денег?

В течение месяца мне удалось собрать 1,5 миллиона. Огромная сумма, но это все-таки не 16 миллионов. Ухудшение физического состояния усугублял тот факт, что каждый второй пытался выставить меня мошенником и обманщиком. Так, например, когда я выложил видео с трубкой в горле, люди писали: «Кого ты собираешься обмануть? Это мочевой катетер!». В комментариях — один негатив и упреки. Короче, я не выдержал — психанул и прекратил сбор денег. Думаю: «Луче сдохну, чем буду унижаться».

Рецидив болезни привел к появлению новых симптомов. У меня появилась сильная потливость: стоило мне прилечь — вся постель была мокрая. Также возникла аллергическая реакция в виде ужасной чесотки — до кровавых корок. В таком состоянии меня нашли корреспонденты «Прямого эфира».

- После передачи тебя госпитализировали?

Да. После эфира мной заинтересовался Минздрав, и меня отправили по квоте в Питер, в единственную в России клинику при научно-исследовательском институте, в которой как раз занимаются такими редкими случаями. Тогда началась новая «атака» — мне писали: «Чем ты лучше других? Из-за тебя, возможно, какой-нибудь ребенок останется без лечения!». И я сам задумался над этим вопросом и пришел к выводу, что я не лучше, просто я борюсь и не опускаю руки.

Подарок сестры Жанны Фриске

- Тебе сразу сделали операцию?

После того, как меня положили, на консилиуме было принято решение закрыть свищ скобами. Но буквально через неделю после операции из-за сильного кашля от пневмонии у меня «выкашлялась железка». Спустя еще какое-то время врачи приняли решение удалить трахею. Это позволяло перейти к лечению опухоли, но мне опять светила нерадужная перспектива всю оставшуюся жизнь питаться через трубочку. Я отказался. Тогда врачи поставили временную трубку — трахеостому, чтобы через нее выходили рвотные массы. С этой трубкой я проходил три месяца. Разговаривать было нельзя, но главное, что пневмония затихла и можно было перейти непосредственно к лечению.

Я был участником эксперимента — первым в этой клинике, на ком испытывали лекарство, альтернативное химиотерапии. Его мне отдала сестра Жанны Фриске. Врачи предупреждали, что последствия, скажем так, непрозрачны.

Все лекарство — маленькая ампула, которую вводят в физраствор. И после двадцатиминутной капельницы ты свободен. В отличие от «химии», никаких побочных эффектов.

После первого же курса у меня прошла потливость и чесотка, ушли лимфоузлы. Потом был второй курс. Непривычным явилось то, что у меня не лезли волосы. Третий и четвертый курс закрепили результат, и мне поставили ремиссию.

Когда я ехал в Питер, думал, что пробуду там пару недель, но провел в клинике полгода, за которые пережил порядка 20 операций. Причем все они, что называется, без гарантии. Я каждый раз подписывал документы о том, что не буду иметь претензий в случае, если что-то пойдет не так.

Нужны еще 4 курса

- То, что теперь рака действительно нет, это победа врачей или твоя?

Общая. Я очень благодарен своему врачу Евгению Левченко. Но и я пережил и вытерпел достаточно. Зато теперь я точно знаю, что такое счастье. Счастье — это говорить, дышать, есть манную кашу (это мое любимое блюдо), целоваться, когда не мешает пластиковая трубка, просто жить.

С врачом Евгением Левченко Фото: из личного архива К.Меньшикова

- Но, как я знаю, тебя не покидало чувство юмора и в самые трудные минуты.

Каждую манипуляцию я использовал как повод снять новое видео. Единственным «черным» эпизодом стали две недели в реанимации. Никому не пожелаю такого.

- Кирилл, сегодня ты полностью здоров или остаешься под наблюдением врачей?

Я полностью здоров, но для закрепления результата мне нужно еще минимум 4 курса того же лекарства. Сейчас я надеюсь, что его производили из США примут по мне положительное решение и я продолжу лечение. В противном случае мне придется искать его самостоятельно в тех странах, где оно продается. Например, в Израиле. Там одна капсула стоит 3000 долларов. Подвох в том, что дозировка — на вес. То есть если раньше, при весе 48 килограммов, мне хватало 1 капсулы на курс, то сейчас, когда мой вес 73, нужно уже две капсулы и, соответственно, 6000 долларов.

Раз мы заговорили про деньги, хотелось бы поблагодарить всех, кто перечислял мне средства. Лечение мое было бесплатным, но очень дорого обошлись сопутствующие расходы. Я и сам зарабатывал. Про меня написали книгу — и я получил процент. Также я получал деньги за съемки в передачах, неплохие деньги приносил ютуб. Но килограммы салфеток и «космонавтское» питание из трубочки — это удовольствия не из дешевых.

Предложение в видеоформате

- В свои двадцать с небольшим лет ты прошел страшное испытание. Что помогало тебе удержаться на ногах?

Многие спрашивают: ты веришь в Бога? Стал верить больше или меньше? Я всегда отвечаю: я верю в людей, в тех, кто меня поддерживает. Конечно, самую большую поддержку мне оказала моя девушка, а теперь уже жена — Наташа. Она проживала все испытания вместе со мной. Когда мне стало очень плохо и я рассматривал все сценарии, вплоть до самого печального, стал задумываться о том, как ее «сбагрить», чтобы она со мной не мучилась. Но она, похоже, «прочитала» мои планы и сказала, чтобы я даже не думал — она от меня никуда никогда не уйдет. Мы оба верили в хэппиэнд и договорились, что если будет так, как мы загадали, то поженимся.

Когда я вернулся во Владимир, мы подали заявление. Сначала не хотели никому говорить, но Наташа не удержалась. А когда узнали родственники-друзья, они потребовали настоящей свадьбы. Тогда мы решили организовывать все не по-скромному, а «как у людей». Единственное, что было нетрадиционным — это предложение руки и сердца, которое я сделал в формате видео. Смонтировал, отправил, подождал за дверью пять минут и потом зашел. Некоторые друзья говорили мне, что предложение по видео — это несерьезно, но Наташе понравилось. 22 октября у нас состоялась свадьба, красивая и веселая. Но самое главное в том, что ровно за день до свадьбы мы узнали хорошую и, прямо скажем, неожиданную новость — если все будет хорошо, то весной у нас родится ребенок.

Кирилл ведёт видео-дневник. Снимает всё, что с ним происходит. А ещё – занимается благотворительностью. Он создал проект помощи «СМОГУ »: помогает кому-то словом, кому-то делом. Информацию об этом размещает в социальных сетях. Обычное хобби быстро переросло в профессию.

Наедине с болезнью

– Первые симптомы болезни появились в армии, – рассказывает Кирилл Меньшиков. – Держалась постоянная температура – в районе 37. Я скрывал это. Но иногда она поднималась под 40. Буквально каждый месяц меня клали в лазарет. Через три месяца после того, как я вернулся на «гражданку», у меня над ключицей начал расти лимфоузел. Сначала я не предавал этому значения, но потом он стал размером с куриное яйцо. В то время мне было 19. Вскоре лимфоузлы распухли по всему телу. В начале лета я слёг от болезни и только к концу октября мне поставили диагноз – онкология, 3 стадия.

Несчастья сыпались со всех сторон. В тот же год Кирилла обманул приятель, а потом он потерял любимую девушку. «Товарищ» был ещё несовершеннолетний. Илья – так его звали. Он сказал Кириллу, что у него умерла мама, ему негде жить и теперь его заберут в детский дом. Ничего не подозревавшие Меньшиковы добродушно впустили в квартиру, как оказалось, афериста…

– Илья прожил у нас три дня, – вспоминает Кирилл. – Вышел поговорить по телефону в коридор и пропал. Куртка висит, а его нет. Вместе с ним исчезли наши деньги. Тогда мы все поняли. Моя мама решила позвонить ему домой. Оказалось, что мать Ильи жива! Она сама взяла трубку! Выяснилось, что до того, как прийти к нам, он вывез из дома всю технику. Когда Илья учился в колледже, обокрал общагу! Потом мать Ильи даже написала отказ от сына, чтобы не выплачивать за него долги.

…Начались первые курсы химиотерапии. В онкодиспансере Кирилл постоянно ждал свою девушку, но она приходила редко. Объясняла это тем, что училась. Чтобы как-то развлечь себя, молодой человек стал убегать из больницы. Садился в автобус, ездил по городу и слушал музыку. Потом возвращался в палату. Однажды во время такой поездки Кирилл встретил свою девушку с другим.

В итоге Кирилл остался без девушки и без друзей. Именно в тот момент ему и пришла идея создать видеоблог.

«Я смогу»

– Жизнь загоняла в гроб, – вздыхает Кирилл. – Начал думать, что я могу оставить после себя. Вдруг понял, что ничего полезного в жизни не сделал. Решил, что буду снимать на видео, как я замечательно живу, несмотря на такой серьезный диагноз. Создал блог «Я смогу» для отчаявшихся людей, чтобы на своем примере показать – можно справиться с абсолютно любой проблемой. Я стал заниматься благотворительностью, посещать детские дома – приносил ребятам сладости, общался. Весь процесс снимал на камеру. Там же в блоге рассказывал новости о себе, о лечении. Я создал что-то новое, чего раньше не было! Обо мне начали писать в газетах. Потом заинтересовалось местное телевидение, а через месяц – федеральные каналы.

Помимо социальных сетей, блогер создал собственный канал в ютубе, куда тоже стал выкладывать свои видео. Это оказался успешный проект. Он даже начал приносить прибыль. Блогера стали приглашать на программы центрального ТВ: «Мужское/Женское», «Пусть говорят», «Прямой эфир»…. Любое приглашение на участие в передаче оплачивалось. После появления на федеральных каналах, Кирилл обрёл известность. Только «ВKонтакте» у Кирилла появилось больше 10 тысяч сообщений.Люди обращались к нему за советом, искали поддержки. Нередко он выезжал к ним в другие города.

– Когда собираюсь в какой-то город, я сразу пишу, что там буду, – поясняет блогер. Мы собираемся с моими подписчиками и делаем какие-то крутые проекты, устраиваем флешмобы. Было очень много людей, которые душу изливали. Были молодые мамаши, которых я отговаривал делать аборт. Некоторых спасал от суицида.

За время лечения Кирилл Меньшиков прошел 6 курсов химии и лучевой терапии. Болезнь, вроде бы, отступила. В жизни уже известного буквально на всю страну блогера появилась новая любовь по имени Наташа. Кириллу звонили с первого канала. Молодому человеку предложили отдать его проект на телевидение, а ему самому стать ведущим. Казалось, что жизнь налаживалась.

Болезнь вернулась

Все же сотрудничество с «Первым» каналом пришлось отложить до лучших времен. Ремиссия продлилась всего лишь полгода. Лимфоузлы снова стали увеличиваться. Кирилл понимал, что болезнь вернулась, но был занят своим проектом и не спешил в больницу. К врачам обратился только через месяц.

– Сначала опухоль появилась подмышкой, а потом они стали появляться по всему телу. Образование, которое появилось в подмышечной впадине, начало распадаться. Пришлось делать операцию. Удалили лимфоузел. Теперь у меня эта подмышка даже не потеет, – шутит Кирилл.

Рак дал осложнения. Кирилл готовился ко второму курсу химиотерапии. Сидел дома, пил молочный коктейль и вдруг внезапно поперхнулся. На следующий день будучи в больнице, парень уже попросту не мог пить и есть. Врачи вынесли новый диагноз – свищ между трахеей и пищеводом.

– Оказалось, что у меня дырка в шее, – продолжает юноша. – То, что я ел, попадало в легкое, а воздух попадал в желудок. Я даже не мог сесть или лечь нормально. Дальше начался замкнутый круг. Химию нельзя было делать из-за того, что был свищ. Рецидив был очень сильный. Фактически я умирал.

Врачи сказали Кириллу, что он больше никогда не сможет есть. Он принимал пищу в виде специальных смесей через трубочку. Блогер обратился к своим подписчикам, стал собирать деньги для лечения в Израиле. Реквизиты для перечисления средств были размещены в социальных сетях и развешаны по всему городу. Недоброжелатели стали обвинять Кирилла в мошенничестве. Группу «ВKонтакте» заблокировали «за подозрительные сборы». Многие подписчики стали требовать вернуть деньги.

– Я не выдержал этих подозрений и прекратил собирать деньги, – вспоминает Кирилл. – Начал отправлять деньги назад тем, кто этого требовал. Позже мне же начали писать всякие аферисты и скидывать левые чеки. Как-то случайно посмотрел на квитанцию, а там вообще покупки какие-то!

Всего Кириллу перечислили полтора миллиона. Идея с лечением в Израиле осталась в прошлом. Денег было не достаточно. По советам подписчиков блогер решил, что будет лечиться в «Научно-исследовательском институте онкологии имени Н.Н. Петрова», в Санкт-Петербурге.

Чтобы быть рядом с сыном, отец Кирилла ушёл с работы и жил в Питере. Мама так сильно переживала всё случившееся, что получила инфаркт.

Лекарство Жанны Фриске

Кирилл по-прежнему был гостем программ на местном и федеральном телевидении, поэтому периодически покидал онкоцентр. Одно из таких приглашений стало для него судьбоносным. На передаче «Прямой эфир» Кирилл Меньшиков встретился с родной сестрой певицы Жанны Фриске Натальей Фриске (Копыловой). Как оказалось, Наталья уже давно искала человека, которому можно было бы отдать лекарство сестры, которое Жанна не успела использовать при жизни. В студию Наталья вошла уже с медицинским чемоданчиком и вручила лекарство нашему земляку. Напомним, именно на покупку этого препарата для Жанны люди со всей России собирали деньги.

– Да, лекарство помогло, – радостно отвечает Кирилл. – Это маленькая ампула, которая вводится в физраствор и поступает в организм с капельницей. У меня было 4 таких ампулы. Этого хватило, чтобы болезнь снова отступила!

Собирались консилиумы. Врачи решали вопрос, что делать со свищом.

– Сначала все это дело пытались скрепить железными скобами, – вспоминает владимирец. – Через две недели после операции я просто кашлянул и железка вылетела. Показал врачу. Говорю ему: что, это конец? Дыра стала еще больше!

Нужна была другая операция. На этот раз врач предупредил, что я могу не проснуться. Такие операции у нас в стране ещё не делали. Я сказал: давайте, делайте. Хотелось, чтобы всё скорее закончилось. Операция длилась восемь часов.

Свадьба пела и плясала

В НИИ онкологии имени Н.Н. Петрова Кирилл Меньшиков провёл полгода. Началась вторая ремиссия. В июне 2016 он наконец-то оказался дома. Минувшей осенью ему исполнилось 22 года. В сентябре одно из столичных изданий выпустило о Кирилле Меньшикове книгу «СМОГУ победить рак». Здесь рассказана вся его жизнь и собраны посты, которые он размещал у себя в блоге.

– Мне выделили редактора, который созванивался со мной по два раза в неделю, и мы с ним разговаривали по несколько часов. Даже лично встречались, – раскрыл Кирилл механизм создания книги.

Еще до выписки из онкологического центра он решил, что женится на Наташе. Ребята знакомы уже много лет. Все начиналось с обычной дружбы, которая со временем переросла в настоящие чувства.

– Наташа зарекомендовала себя как девушка очень верная, она прошла со мной огонь и воду, – говорит Кирилл. – Мы несколько дней в шутку говорили о ЗАГСе. Потом как-то проснулись и поехали подавать заявление. Я снял видео, на котором делаю ей предложение, но в интернет его не выложил.

Свадьбу сыграли 22 октября. Свидетелем жениха стал Владимир Минеев, знаменитый кикбоксер, чемпион Европы и Мира. Жизнь била ключом. Молодожены наслаждались долгожданным счастьем.

Третий рецидив

Питерские врачи предупреждали Кирилла о том, что будет третий рецидив. Лекарства Жанны Фриске было слишком мало. Парень попросту не долечился. Незадолго до Нового года Кирилл узнал, что снова болен. Всё по третьему кругу: анализы, госпитализация, химиотерапия. Чтобы полностью выздороветь, блогер снова обратился в НИИ онкологии имени Петрова. Врачи согласились помочь. Теперь только таргетная терапия – другой способ лечения рака.

– Я в Санкт-Петербурге. Уже успели взять биопсию костного мозга и биопсию из новообразования в груди, – сообщил Кирилл. – После «химии» у меня появилась пневмония. Мне убирают ее антибиотиками. Сейчас начнут делать инъекции таргетного препарата. Это лекарство нацелено именно на мой диагноз.

Лекарство должно помочь. В скором времени Кирилл Меньшиков планирует вернуться домой. Через три месяца у знаменитого блогера должен родиться сын. Будущие родители готовятся к рождению первенца и выбирают мальчику имя.

Евгений Павлов